В конце минувшего года из Москвы пришла печальная весть: после тяжелой непродолжительной болезни скончался писатель, наш земляк Николай Стефанович Буханцов. На 60-м году от инсульта оборвалась его жизнь.

Буханцов Николай Стефанович родился 23 октября 1940 года в хуторе Вяжа в семье колхозника, в которой было шестеро детей.

Его отец Буханцов Стефан Гаврилович, уроженец хутора Меловатский в Верхнедонском районе, погиб под Сталинградом 18 сентября 1942 года. Мать, Буханцова Александра Николаевна родилась в хуторе Вяжа, где и прожила всю жизнь, работая в колхозе.

Детство писателя пришлось на тяжелые военные и послевоенные годы. Трудиться он начал в ранних лет: возил воду на волах на полевой стан, пас телят, был прицепщиком на тракторе. И очень хотел учиться: в сумке у него всегда была какая-нибудь книжка, каждую свободную минуту он читал. Особенно любил Шолохова.

После окончания Вяжинской 7-летней школы учился в Верхне-Макеевской средней, где и окончил 10 классов. Уже в школьные годы писал рассказы и стихи, зарисовки о своих земляках, печатался в районной газете «Слава труду», мечтал стать писателем.

И мечта одаренного, настойчивого и трудолюбивого паренька из небольшого казачьего хутора осуществилась. Он поступил в Литературный институт имени М Горького, успешно окончил его и был оставлен для продолжения учебы в аспирантуре. Защитил кандидатскую, а затем докторскую диссертацию и стал преподавателем этого же института.

Наряду с научной и преподавательской работой ни на один день не прекращал творческую деятельность. Выходят его поэтические сборники, книги прозы, литературоведческие исследования, учебные пособия. Широкому кругу читателей известны книги «Донник – трава пахучая», «Испытание жизнью», «Продолжение подвига», «Мгновения любви», «Откровенье», пособие для учащихся средних школ «Современная поэзия»!, публикации в журналах «Сельская новь», «Крестьянка», «Дон», в ряде местных газет, в том числе в районной «Слава труду»,

Живая жизнь, любовь к человеку и родной земле – все это зримо предстает в его произведениях.

Особой любовью Николай Буханцов любил свою малую родину. Он часто приезжал во время отпуска в хутор Вяжа, чтобы пожить в отцовском курене, встретиться с земляками, почерпнуть душевных сил от родной степи, которую так любил.

Срывает ветер лист осины,

Как дни листки календаря.

Курган, притихший и пустынный,

Над степью – тихая заря.

Река Ольховая

Устало, застыла в низких берегах,

А там, на жизненном развилке,

На пыльном, горьком большаке,

Мелькнула школа, как улыбка,

Как голос детский вдалеке.

Вот сорван последний листок и в календаре его жизни. Но добрые книги, в которых живет добрая душа Николая Буханцова, всегда будут с нами.

Слава труду №6 21.01.1999 год.

МГНОВЕНИЯ ЛЮБВИ

Писатель Николай Стефанович Буханцов – наш земляк, уроженец хутора Вяжа. Первые его произведения – стихи и рассказы опубликованы в газете «Слава труду» В 60-Е годы, когда Николай Буханцов жил в родном хуторе и был активным селькором «районки». Затем он поступил в Литературный институт, там же окончил аспирантуру, защитил диссертацию и стал кандидатом филологических наук. В настоящее время Н С Буханцов живет в Москве и преподает в Литературном институте имени М Горького.

Разнообразны его творческие интересы. Он является автором многих книг прозы и стихов, литературоведческих и литературно-критических статей. Среди последних его изданий сборники «Донник – трава пахучая», «Испытание жизнью», «Продолжение подвига», «На горячей земле», пособие для учащихся средних школ «Современная поэзия».

Предлагаем нашим читателям подборку стихотворений из нового сборника Николая Буханцова «Мгновения любви»

И это счастье быть с тобой.

Тебя забыть не в силах сердце

И наш случайный разговор.

Бежать куда, куда мне деться –

Судьбы свершился приговор.

Забыть ли вечер под луною

И рук касание твоих?...

Я от тебя любви не скрою,

С тобой, как песня, каждый миг!

Там, где стоит жара пустыни,

Там, где шумит морской прибой , -

Повсюду слышу голос милый

И взгляд твой вижу дорогой.

В лесу березкой манишь белой.

А в поле чистом – васильком,

И я не знаю что мне делать,

Как жить с любовь мне такой…

Ах, почему опять мне третий

Встает вдруг лишним на пути…

Звезда любви призывно светит,

Но как вдвоем нам к ней идти?...

***

Ты мною пламенно любима…

И в декабре, как в майский день

Будь светом чувств моих хранима,

И мне, как прежде сердцем верь!

Шумят леса, в раздолье степи,

Бушуют звезды в час ночной,

Но кто душе моей ответит:

Зачем опять я не с тобой?

Зачем ветра над миром ходят,

Зачем земля опять в снегу?

Колдуньи-вьюги хороводят

И наши встречи берегут.

В твоей крови – жара пустыни.

В твоей душе – размах степи,

В себе одной ты совместила

Несовместимые черты.

Твоих волос прохладный ливень

На грудь мне падает волной…

Я в мир пришел,

Чтоб стать счастливым.

И это счастье – быть с тобой.

***

Несказанный свет моей печали,

Ты зачем горишь опять в груди?,,

Расставанье – новых встреч начало

И мгновений счастья впереди.

Я живу отшельником отныне,

И святые думы я ношу:

Что нужна, как прежде, только ты мне,

И меня встречать опять прошу.

Знаю, право не дано мне,

И вольна решать ты все сама,

И, пожалуй, более достойный

Невзначай сведет тебя с ума.

Чтобы в этой жизни не случилось,

Как восход, я встану над землей,

И любовь не попрошу как милость,

С низко оброненной головой.

Отчего печаль моя светлеет,

И я верен истине простой:

Если всех смертей любовь сильнее –

Значит, я – в веках всегда с тобой!

***

Я давно на жизнь свою не сетую,

Все проходит: и добро, и зло…

Радуюсь тому, что в пору светлую

Встретиться с тобой мне повезло.

Повезло узнать рассветы чистые,

И жару, и снежную пургу.

А весной услышать голосистого

Соловья в садах и на лугу.

Не беда, что молодость проходит,

Что свиданий новых мне не ждать…

Но меня, как прежде с ума сводит

Твой недолгий и знакомый взгляд.

И, как в детстве. В полдень летний ныне

Сердце вдруг мне шало опалит

Пьяный запах вызревшей полыни,

Принесенный ветром из степи.

Сторона родимая, степная,

Я тебя навек в душе храню!

Здесь кострами звездными пылая, небо дарит светлую зарю.

Пусть уйду я в тучу или в глину –

Я за все судьбу благодарю!

У реки гори зарей калина –

Так и я в любви к тебе горю.

***

День рождения.

Проталина…Маша Проталина? И тут вспомнил ,фамилию Маши я впервые встретил на районной Доске почета: с фотографии смотрела смуглая, с хрупкими плечиками девушка в белом халате. Смолисто-черные волосы аккуратно причесаны, а из-за ушей упорно торчат две косички. По мальчишески вздернут кверху нос, на котором заметны веснушки. «Подросток, да и только» … подумал я. И вот, пойди же, сегодня весь колхоз торжественно отмечает ее двадцатилетие.

Колхоз «Ленинский путь» - самый удаленный от районного центра. До него пятьдесят километров. Наш «газик» то и дело бросает из стороны в сторону, будто неведомый и недобрый волшебник озлобленно толкает его в бока. Мы с Валерой Полуниным, секретарем райкома комсомола, сидим на заднем сидении. Рядом с шофером – Толя Шапкин – фотокорреспондент областной газеты.

- Беда с этими доярками,- говорит Толя. – Придешь на ферму, они вначале такие озорницы, все смеются, но лишь начинаешь фотографировать – каменеют лицом, на статую смахивают…

Толя часто оборачивается к нам и время от времени трогает пальцем свои рыжеватые усики. – Эх, братцы, шумно вздыхает он и откидывается на спинку сидения.

- Есть у меня мечта, купить такой фотоаппарат, чтобы делать съемку незаметно…к примеру, приехал на ферму, заговорил с человек, пошутил с ним, а в тоже время, этак незаметно, нужную кнопочку в фотоаппарате нажал и, пожалуйста, - снимок готов. И в самой, что ни есть естественной позе…

- Скорей, Гаврилыч! – торопит Валера шофера и беспокойно поглядывает на часы, - торжества, наверное, уже начались…

Гаврилыч молчит, не спеша надвигает на брови свою маленькую кепку-блин. Он легко нажимает на педаль.

- Далеко еще?- спрашиваю я.

- Да километров десять,- отвечает.

Валера потирает ладонью свой смуглый цыганский лоб. Валера волнуется. Подготовил выступление, а к началу торжества не успевает…

Уже начало смеркаться. И скоро Гаврилыч включил свет: темная степная ночь быстро накрывала окрестность.

…В клубе - яблоку негде упасть: колхозники до отказа заполнили его, даже в настежь открытых дверях стоят. У самого потолка – ярко горят лампочки. А на широкой сцене стоит длинный стол, покрытый красной скатертью. За столом – знатные люди колхоза: тут и доярки, и трактористы, и сельская интеллигенция. Я оглянулся. Возле меня уже не было ни Валеры, ни Толи Шапкина. Наверное, Валера поспешил на сцену, чтобы успеть выступить, а Толя – успеть сфотографировать выступающих… Сейчас с трибуны говорила молодая, круглолицая девушка, в строгом черном платье.

-…и педагогический коллектив поручил мне сообщить вам, дорогие товарищи, радостную весть: наша школа, в которой училась Маша Проталина, отныне будет носить ее славное имя!..

Последние слова выступающей были встречены бурными аплодисментами.

- А где сама Проталина? – спросил я рядом стоящую женщину.

Она укоризненно посмотрела на меня, вздохнула, поправила концы большого цветастого платка и сказала:

- На ферме она, сердешная… я еще раз глянул в президиум: среди сидящих за столом виновницы торжества не было.

- Но почему? – удивился я. – Ведь сегодня ее день рождения.

- Так то так… Но Маруся на ферме, всегда на ферме…- ответила женщина.

- А далеко ферма то? –

- Не-е, туточки, за мостом, - и она кивнула головой в ту сторону, где находилась ферма. Мне захотелось, наконец, увидеть эту загадочную доярку – Машу Проталину. Странно, неужели и на празднование своего дня рождения она не захотела расставаться с коровами?

На просторном дворе фермы светилась красочно оформленная Доска почета. По краям ее горели электролампочки. Среди десятка других я без труда нашел портрет Маши Проталиной. Такой же, что и на районной Доске почета: вздернутый нос, с заметными веснушками, те же упрямо торчащие косички.

Я огляделся. Недалеко серели в ночи длинные корпуса коровников; « Интересно, в каком коровнике Маша? – только успел подумать я, как неожиданно услышал за спиной тяжелые шаги.

Подошел высокий, белобрысый парень в черном костюме. – Слушай, друг, скажи, почему фотографии Проталиной одинаковы: что тут, что на районной Доске? – прервал я неловкое молчание.

- Другой у нее не было. Не успела Маруся сфотографироваться, - тяжело и тихо проговорил он. Набежал легкий ветерок, и от парня послышался запах бензина.

- Шофером работаешь?

- Да.

- А чего в клуб не идешь?

- Не за чем. Тут побыть захотелось. Хожу вот, словно ее поджидаю…

- А где она?

- Кто?

-- Да Проталина.

Парень удивленно посмотрел на меня и бросил.-

- Нет ее.

-Как это «нет»?

- Прошлой весной ее… От грозы ночью коровник загорелся. Крыша камышовая…Маруся живет тут, рядом, потому и увидела, и прибежала первой…Коровы все были на привязи. И пока она отвязывала, пока выводила на улицу – огонь разбушевался. Она уже последних выводила – и балки рухнули… горящие балки… - Парень на некоторое время умолкает, затем уже спокойнее продолжает. – Ей 19 было… а сегодня, вот, двадцать сравнялось. Она из школы сразу сюда пришла. И сейчас – ее группу девчата не позволили разбивать, так и оставили, словно Маша и не погибла… Сами стали по очереди ухаживать за коровами Маши… И надоенное молоко по-прежнему на ее имя записывают. Маша еще в первое полугодие вышла в передовые и до сих пор на первом месте по району… Потому и портрет Маши вот уже третий год не сходит ни с районной Доски почета, ни с этой вот.. – и парень кивком головы показал на светящуюся Доску почета.

… Молчаливо мы шагали вдвоем к клубу. В низком и черном небе ярко светились звезды. И уже редко какая-нибудь звезда решалась падать: был конец звездопада… Где-то за рекой лаяли собаки. Ночь была по-летнему теплой.

Когда проходили через центр села, меня заинтересовала молодая березовая рощица, неподалеку от клуба. Спокойные, листья при свете уличного фонаря казались вылитыми из чистого звонкого серебра. А среди ровесниц-березок выделялась одна высокая, густоветлая. Она возвышалась в центре и все живущие рядом березки тянули к ней молодые ветки, равнялись на нее, спешили расти, чтобы однажды встать вровень со своей сильной подружкой…

Из раскрытых дверей клуба время от времени накатывались волны аплодисментов: там отмечали день рождения лучшей доярки Маши Проталиной.

Мы с парнем остановились у рощицы. Неожиданно дунул легкий ветерок. Листья молодых берез шевельнулись, оживленно зашептались, и я подумал: это сами березки своим дружным шелестом одобряют торжества в школьном клубе.