Здравствуй, КАЛИНИН!

22августа исполняется 90 лет со дня рождения русского писателя - Анатолия Вениаминовича Калинина.

Помнится, майским утром вышли мы к Дону от калитки через огороды на узкую песчаную косу вдоль берега. Солнце уже встало над ближним островом, прозрачный пар стлался над тихой водой. Крепко пахли цветущие вербы, тенькали синички, лягушки проснулись. Редко и отчётливо сверлил, пробуя голос, первый соловей.

Долго шли молча, жмурясь от холодного ещё солнца, оставляя влажные следы на песке, плотно набитом шелестящей каймой волны.

Калинин из-под ладони смотрел на солнце, на аквамариновую зелень острова, рассеянно думал. Маленькие глаза под седыми бровями остро блестели, лёгкая улыбка молодила широкоскулое смуглое лицо. Цвела верба, и цвела, кажется, душа старого писателя. Он был мужественно красив, как красивы породистой статью кавказские старцы, аксакалы.

Навстречу нам по золотистой кромке прозрачной воды бежала девочка-подросток. Мелькали острые коленки, высоко взбивая край ситцевого платьица. На лице её было столько восторга, счастья, как бывает только в детстве.

Газель, выпорхнувшая на поляну. Ласточка, низко скользящая над землёй.

Калинин невольно остановился, удерживая меня за руку. И потом долго смотрел вслед девочке-ласточке, словно ветерок, порхнувшей перед нами. Старик улыбался, какие-то недавние мысли обрели чеканную форму.

- Красота ненаглядная! Люди наши… Дон, - он обвёл рукой вокруг себя. –Всё из чистого золота!

Помню первую встречу в 1979 году (до этого мы несколько лет переписывались). Цепко, пристально и как-то требовательно осмотрел меня с ног до головы и сказал шутливо:

- А поворотись-ка, сынку! Таким я и представлял Вас. Иногда можно угадать человека по тому, как он пишет. У вас верный тон, искренность. Ищете свою стёжку в литературе. Впереди долгая дорога, конечно, она трудная. Не растеряйтесь!

Видя моё смущение, рассмеялся:

- Вы из Кашар! У людей из глубинки замечательное упорство. Приезжайте ко мне, познакомимся поближе…

Прошло много лет, встречи короткие и долгие, письма и записки как-то соединились, слились в одно постоянное общение до сегодня.

Я, конечно, всегда помнил, что Бог подарил мне дружбу с одним из замечательных людей России. Но, пожалуй, только в последние годы осознал, насколько мне доступно, масштабность, редкостность, глубину души, интуицию и зоркость государственного ума. И при этом какую-то первородную наивность Дон-Кихота, романтизм первых пятилеток пионеров социализма.

Как это бывает у больших писателей, они часто передают свою духовную суть персонажам, иногда очень узнаваемую. Будулай из «Цыгана» - Дон-Кихот и рыцарь человеческой правды. Я однажды заговорил о сходстве автора и героя. Калинин, загадочно щурясь, перевёл это в шутку. А его дочь, Наталья поддержала меня:

- Господи, да ведь папа – Будулай вылитый! По сути, по поступкам душевным. Романтик…

Романтизм его заключался в поступках, не всегда объяснимых не понятых не только коллегами, но даже близкими друзьями. В конце войны гвардейский майор Калинин, уже известный писатель и журналист (корреспондент «Комсомольской правды»), автор нескольких романов, уезжает с молодой женой в глубинку и поселяется на Дону, в хуторе Пухляковском. В полуразрушенном доме. Навсегда.

Конечно, в Ростове или в Москве молодому писателю было бы куда комфортнее. Но Калинин думал по-своему.

В 1946 году – голод, нужда великая. Матери шили одежду из отцовских шинелей. Печки топили соломой и кизяками. Соль на вес золота, а рыба, которой тогда было много в Дону, без соли становилась поперёк горла. Я знаю людей из военного поколения, которые по сей день не едят рыбу, не переносят запаха, объевшись в детстве.

Жена Калинина Александра Юлиановна рассказывала:

- Жили, как все. Трудно было, голодно. Держали два огорода, один во дворе, другой за Доном. Выручала корова Розка, наша кормилица.

Тридцатилетний писатель знал, зачем поселился в хуторе. Ему нужно было основательно разобраться, обдумать всё, что видел на войне, найти своё понимание войны и мира, рассказать о земляках, о сути русского характера в трагических обстоятельствах.

Калинин близко знакомиться с колхозным бытом. С виноградарями, агрономами, бригадирами, председателями, секретарями райкомов. Ездит по хуторам и полевым станам на двуколке, на мотоцикле, на райкомовском «газике», ходит просто пешком. В послевоенном селе писателя больше интересовала нравственная сторона, мысли и чувства простых людей, красота душевная, совестливость, жертвенность.

Зорок и мудр был Калинин. Одним из первых в тогдашней литературе, а точнее вместе с Валентином Овечкиным, автором «Районных будней», он поставил человека выше системы, выше идеологии. Сломал привычные схемы. По традиции классиков – Тургенева, Толстого, Успенского, Эртеля – он вглядывался в душу крестьянина, где главным мерилом были нравственность, совесть, любовь. Писатель очарован, он любуется человеком.

Когда главная газета страны «Правда» и другие издания стали публиковать послевоенные очерки Калинина «Неумирающие корни», «В тылу отстающего колхоза», «На среднем уровне», «Братья», «Лунные ночи», они аукнулись в стране вешними благодатными грозами. Сотни читательских писем хлынули в Пухляковский. Люди шли и ехали к писателю познакомиться, посоветоваться, пожалиться. Безвестный хутор стал известен и дорог миллионам читателей, как и сам автор. С очерков явился по миру по сути новый писатель, новый Калинин, прочно утвердивший очерк, как актуальнейший жанр художественной литературы.

ОДНАКО, правда глаза колет. В партийно-чиновничьей среде деревенские очерки В. Овечкина, А. Калинина, С. Залыгина, Г. Троепольского, В. Тендрякова, Г. Радова, Л.Иванова, встретили с нескрываемым раздражением, даже яростью. Особенно на местах, в областном и районном масштабах. Открыто и «дружески» предупреждали, угрожали. Овечкин вспоминал: «Слышал я злобную ругань в адрес Калинина, не с трибуны конференций, а за углами: «Писатели указывают нам! Их бы на наше место, посмотрели бы, на каком «уровне» у них пошли бы дела!»

Курские начальники затравили Овечкина до попытки самоубийства. Он чудом выжил от ружейной раны, спасли врачи. Но морально сломали, выжили из Курска в Ташкент, где он вскоре умер.

Из Ростовского обкома в Пухляковский летели громы и молнии: не лезь в наши дела! Один из секретарей обкома прямо сказал: «На нашу поддержку или сочувствие пусть не рассчитывает. Мы не знаем такого писателя».

Благо, Калинину, как и Шолохову, повезло с «районщиками». В разное время секретари Раздоровского, а затем Усть-Донецкого райкомов Л.Б. Ерёмин, Н.Е. Кручина, А.А. Акишев были не просто близкими друзьями Калинина. Но и единомышленниками. Много бессонных ночей они провели в разговорах, размышлениях о судьбах отечества, о «вождизме» и невежестве кремлёвских старцах. О народных талантах, о богатстве русской души.

В 1980 году я встретился с Львом Борисовичем Ерминым в его кабинете первого заместителя председателя совета министров РСФСР на Делегатской улице. Он жадно расспрашивал меня о земляках, о Калинине. Подперев большую седую голову, Ермин с юношеским восторгом сказал о своём старом друге: «Редкий человек… Крепкий, как сталь, и нежный, как роза».

Эти друзья-районщики мужественно оберегали писателя от многих напастей номенклатурщиков всех мастей. Именно у них он прошёл хорошую школу писателя и гражданина. Они же стали и героями его очерков, повестей, романов.

«Не узнай я председателя колхоза хутора Крымского Михаила Тихоновича Мерзликина, не был бы написан и очерк «На среднем уровне», не узнай я секретаря райкома Льва Борисовича Ермина, не было бы и «Лунных ночей». За этим признанием Калинина – прожитая жизнь, целая эпоха.

Думаю, что именно послевоенные очерки Калинина вывели его в большую литературу. Они стали основой романов и повестей. Главные мысли, персонажи, коллизии писатель развил в более совершенной художественной форме. Как и Шолохов: от «Донских рассказов» к «Тихому Дону». Калинин А. В. – от «Лунных ночей» к «Цыгану».

Однажды в доме писателя мы заговорили о лучшей книге Калинина. Старик сказал, как отрезал: «Запретная зона!».

Я возразил.

- Мы знаем много замечательных писателей, у которых нет персонажей, хотя бы одного, живущего в обиходе, как имя нарицательное. Вы – счастливчик, родили Будулая. Уже по герою «Цыган» самая известная, популярная книга. Наташа Калинина поддержала меня.

- Не знаю, не знаю! – отмахнулся Калинин. – Вам, знатокам, виднее…

Сегодня мало кто знает, что писатель двадцать пять лет был бессменным депутатом Верховного Совета РСФСР. Сейчас у народных избранников несколько иные заботы. Они больше заняты партийным строительством, межфракционной вознёй, собственными привилегиями. До нужд конкретного Петра или Ивана, как правило, дело не доходит. Да и живут депутаты в Москве, а с избирателями общаются по средствам радио и телевидения, или через своих штатных и внештатных помощников.

Депутат Калинин всю жизнь прожил в хуторе, рядом со своими избирателями. А его знаменитая депутатская «приёмная» - дом в Пухляковском и беседка во дворе. Тысячи людей побывали здесь, и у каждого своя нужда, своя просьба, своё горе. Тысячи писем написал депутат, прося, умоляя, настаивая, взывая к совести и здравому смыслу.

У бабушки, фронтовой вдовы, конфликт с милиционером. Калинин пишет письмо милиционеру. Директор совхоза буквально затравил двух молодых специалистов. Калинин едет к директору и долго разговаривает с ним.

А сколько квартир получили агрономы, инженеры, учителя, врачи, молодые писатели, художники, благодаря личному участию депутата в их судьбах. Целая улица коттеджей построена в Пухляковском пензенскими шефами, благодаря давней дружбе Калинина с Львом Борисовичем Ерминым, тогдашним первым секретарём Пензенского обкома.

В хуторе в своё время были открыты межрайонная школа искусств, хуторская картинная галерея. Кстати, большинство картин в галерее – подарки художников Калинину. Всего не счесть, что сделано для земляков депутатом и писателем.

Увы, коротка память людская. Несколько лет назад семья Калининых пережила настоящую злобную травлю. Стоило старому писателю выступить в областной газете «Молот» в защиту армяно-азербайджанской четы врачей, которых выжили из хутора, как в адрес писателя посыпались угрозы. Как и тогда, в пятидесятых: не лезь не в своё дело! Не заступайся за инородцев!

Через забор писателя летели камни, бутылки, бросали подметные письма. Проклинали, обзывали дочь Наташу непотребными словами.

- Вон там, - Калинин показал мне на бугор за домом, - разорвался снаряд, пущенный из гранатомёта. С жутким воем пролетел над самой крышей. Промахнулись, Господь отвёл. И старик невесело засмеялся.

Слава Богу, общественность Ростова, администрация области, полпредство Президента России оградили писателя от всего нехорошего . Конечно, история эта – исключение. Калинина любят земляки, ценят. И всё же, всё же…

В дневнике за 1981 год у меня есть запись.

«У Калинина с утра гости. Делегация со строящегося в Красном Сулине завода порошковой металлургии. Железнодорожники из Батайска. Директор совхоза из станицы Раздорской. У всех к депутату конкретные просьбы, письма, документы. Через несколько часов, шумно прощаясь, гости разъехались. Писатель вернулся к себе. Радостно потёр руки:

- Славный у нас народ! Дай самостоятельности, свободы – горы свернёт! А мы всё из под палки, через инструкции. Почти все мои депутатские потуги – помочь дельным людям пробраться через инструкции, решения и постановления.

Помолчал, глядя в окно, поднял указательный палец и отчеканил, словно споря с невидимым противником:

- Знаете, чем я горжусь, как депутат? – Он пронзил меня хитро блестящими глазами. – С послевоенных лет в Пухляковском не осуждён ни один хуторянин. Ни один!

Человеческие качества Калинина – многоцветье июньской степи. Такого словотворчества, афористичности филигранного остроумия, юмора, детской непосредственности и озорства, ей-Богу, не доводилось встречать только в одном человеке. И ещё – требовательной, взыскующей строгости. Он не любит бахвальства и пустословия, чинопочитания. Я видел, как менялось его лицо, когда перед ним выщёлкивался очередной «соловей». Желая польстить маститому писателю, один лоснящийся от важности новый русский, стал рассказывать.

- Я тут недавно в Монте-Карло был, зубы подлечить ездил. Ну, народ понял, кто я, откуда. Так, знаете, толпы собирались. Просили кланяться и передавать любимому писателю Анатолию Калинину…

Боже, сколько муки и тихого бешенства выплеснулось в ясных умных глазах писателя. Лицо окаменело, на широких скулах выступили крупные желваки. Фальшь в словах и на бумаге он чувствовал кожей, физически. В рукописях молодых и старых авторов терпимо относился к неумелости, корявости, даже неграмотности, но к фальши – никогда.

Он часто присылал рукописи неизвестных авторов со своими рекомендациями. Будучи главным редактором журнала «Дон», я как-то осмелился поменять ему, как члену редколлегии.

_ Анатолий Вениаминович, вы часто рекомендуете слабых авторов…

Калинин строго глянул прямо в глаза, широкая ладонь сжала моё запястье. И хитрая, мудрая калининская улыбка:

- Люди едут ко мне, Бог знает откуда. Может, тратят последние рубли на автобус. Едут за надеждой, понимаешь? И я даю человеку надежду. Оправдает он её, или не по Сеньке шапка – это уже другое дело. А вот ты, - он сделал выразительный нажим, как главный редактор, принимай своё решение, не взирая ни на какие рекомендации.

Признаться, я до сих пор обдумываю философскую формулу Калинина: великое дело - надежда! Я сам её получил двадцать пять лет назад. Предисловие к книге рассказов «Телеграмма» и «Открытое письмо Василию Воронову, выпустившему первую книгу», опубликованное на полполосы в «Комсомольской правде». Без рисовки скажу: до сих пор сомневаюсь, оправдал ли доверие Калинина, своего крестного отца в литературе?

Трудно перечислить всех писателей, чьи рукописи и книжки благословил в своё время Анатолий Вениаминович. Борис Куликов и Антон Геращенко, Виктор Петров. В трудную минуту решительно поддержал Наталью Суханову, Бориса Изюмского, Владимира Сидорова. Весь светился, когда говорил о своём любимце Борисе Примерове.

-В его первых стихах я увидел зачатки гениальности…

По-родительски скорбел, оплакивая его раннюю трагическую смерть.

Для художественной интеллигенции России хутор Пухляковский давно стал заветным, заповедным местом. Здесь снимали кинофильмы «Цыган» и «Возврата нет», писали картины известные художники, рождались песни и музыка к кинофильмам, композитор Леонид Клиничев писал оперу «Цыган». Если собрать стихи, посвящённые Калинину – едва ли поместятся в одном томе.

Михаил Волонтир, исполнитель роли Будулая в кинофильме «Цыган», впервые приехавший в Пухляковский, по сыновьи обнял Калинина, сильно смущаясь, признался:

- Бог послал мне Вас, Анатолий Вениаминович!

Калинин радостно ответил тем же признанием:

- И тебя мне Господь послал, Михай!

Велико обаяние Калинина. Его сердечное, душевное влияние на современников давно заметил Шолохов. Есть сокровенные строки великого писателя: «Дорогой Анатолий! Получил твоё письмецо и возрадовался, что ты уже на ногах (в начале 1970 года Калинин перенёс инфаркт). Ты не хворай и живи дольше. От тебя хорошее человеческое тепло далеко идёт. Мне, например, легче живётся, как только думаю о тебе. Очевидно, и многим другим».

Недавно в станице Мечётинской, на родине Бориса Примерова, мне дали почитать сочинения школьников, посвящённые творчеству Калинина. Простые, ещё детские – наивные размышления подростков о судьбе Будулая, о самом писателе были вместе с тем искренни и трогательны. Главное же – новое поколение в XXI веке открывает книги старого писателя, говорит ему: здравствуй, Калинин!

Газета «Слава Труду» №91, 15 августа 2006г. ст. Старочеркасская. Василий Воронов